Когда же кончится февраль?

Я жить хочу на теплом юге

И ненавижу эти вьюги,

Морозов острую спираль.

Душа снежинкою во мне,

Любовь – и та уже озябла.

А небосвод, седой и дряблый,

Повис на ледяной струне.

И море рвется через сны,

И как прибой клокочет вьюга.

Скорей добраться бы до юга

Или, хотя бы, до весны...

Закрываю поплотнее

Металлические двери.

Дом мой – крепость, а за нею

Люди-твари, люди-звери.

Превращаясь в мизантропа

От чужих поступков лживых,

Я водой заполню пропасть

Меж своей и вашей жизнью.

Уезжать пора на Запад,

Сеет быдло всюду семя

И стреляет бодрым залпом

По тому, кто не со всеми.

Как спасти любимых деток?

Вы их строите в колонны,

Чтобы в них стреляла где-то

Рать ненужных нам колоний.

Я родился по ошибке

В этом городе чужом,

Не обученный улыбке,

Не владеющий ножом.

Я не в то родился время,

Оказался не у дел.

Мне бы вставить ногу в стремя,

Но педали – мой предел.

Я родился понапрасну,

Выстрел Бога холостой...

Жизнь, наверное, прекрасна,

Но живу ль я жизнью той?

Ложь ради денег, ложь ради лжи.

Страшно с такими людьми стало жить,

Выйдя на улицу, слушать их бред...

Если б мне было четырнадцать лет –

Я бы вложил себе в рот пистолет.

Измены друзей по сердцу рубцом,

Только во сне встречи с отцом.

Память упрямо тянет назад...

Если б не деток любимых глаза,

Я бы на шее петлю завязал.

Здесь цена слову – и, вправду, пятак.

Здесь предают даже "за так".

Пива растет ежедневный объем...

Если б не крест на сердце моем,

Я бы скомандовал смерти "Подъем!"

Я устала от жизни обычной,

Надоел вечно пьяный мой муж.

Жизнь семейная стала привычкой,

Но зачем родилась – не пойму.

Ref. Мое счастье в руках у неба,

Я поверю – и будет день.

Мое счастье в руках у неба,

Я поверю – отступит тень.

А когда-то я столько мечтала

О любви и свободе своей.

Десять лет – это, в общем, не мало,

Растеряла подруг и друзей.

Потрепала жестоко судьбина,

Только веры своей не сдала.

Еще будут другие мужчины,

Еще буду чиста и светла.

Я люблю возвращаться в Рязань слегка пьяны, с утра,

Когда улицы города опустошает жара.

Воробьи из-под ног улетают под выступы крыш.

К вам стремлюсь через зной, мои дочка, жена и малыш.

Пусть обнимут меня эти липы и кленов ряды.

Пусть кресты над кремлем сберегают всех нас от беды.

Даже если когда-нибудь все же со мною случится беда,

Я в Рязань возвращусь и останусь уже навсегда.

Скажите, где найти замок

К моей души непрочной дверце,

Чтобы никто войти не мог

В мечтой измученное сердце.

Я запер бы себя в себе,

Пошел запить свои печали.

И, покорившийся тоске,

Забыл ключи в пивной случайной.

Домой по вечерам

Уже я не спешу.

Глотаю двести грамм,

Ловлю зеленый шум.

Спасать любовь нет сил,

Хотя она права.

Я еду на такси

С любовью воевать...

Есенин, к Вам нельзя "на ты",

Хоть, наглотавшись горькой были,

Вы женщин, как и мы, любили,

Той, иноземной, красоты.

Живем в Рязани странно, гадко,

В толпе судьбу свою творя,

И превращаем, верно, зря,

Россию в странную загадку.

Во власть мы снова выбираем

Потомков Ваших палачей,

И не доверят нам ключей

От двери ситцевого рая.

... Курили, лежа на столе.

Вдруг ты, накинув что-то броское,

Ушла. Стихи, свои и Бродского,

Я все кричал в табачной мгле.

Вот так кончается здоровье:

Сначала кашель по утрам,

Мигрень стреляет в череп дробью,

И с ног сбивают двести грамм.

От тела отлетают части,

Болит плечо, дрожит рука.

За что такие вот несчастья,

Еще ведь нет и сорока!

Казалось, в юности прощала

Природа грешные дела,

Ну а сегодня счет немалый

Она к оплате принесла.

Пора заняться спортом снова,

Не пить и не курить (с утра).

Но есть проблема: ведь здоровым

Еще обидней умирать.

Кто прыгнул с крыши, расстегнув пальто,

Кто реквием сыграл на струнах вен,

Кто в петлю свил свои мечты, а кто,

Нажав курок, разрушил мыслей плен.

Ведь, истекая верой на руках

У только что проснувшейся весны,

Они ответ искали в облаках –

Какие после смерти снятся сны?

Жизнь кружилась и гнулась табачным листом.

Получилась сигара – что ж, будем курить.

И не важно, чем кончится это потом,

И не важно, что есть у сигары внутри...

Незнакомый ветеран.

На скамейке в старом парке

От последствий старых ран

Умирал в июне жарком

Незнакомый ветеран.

Может, там же пили пиво

С вами мы, мои друзья,

Говорили торопливо:

"У него своя семья,

Позаботятся пусть внуки,

Что нам дело до чужих..."

Покидали сердца стуки

Незнакомую нам жизнь.

Не просил у нас награды,

Не корил за буйный нрав.

На скамейке у ограды

Сел он, так же, как вчера.

"Все как в том далеком мае:

Солнце, свежая листва", -

Улыбнулся, понимая,

Что не зря он воевал.

Только в памяти болела

Той войны проклятой ржа.

Он рукой схватился слева,

Очень часто задышал.

Был июнь на редкость жарким,

Обострилась горечь ран.

Умер тихо в старом парке

Незнакомый ветеран...