| Разделы: Главная Обо мне Творчество Антарктида Работа и наука Политика Ссылки Гостевая книга Мой ЖЖ Для писем | Рассказы 1990-99гг.
В комнате, на антикварном камине, стоял массивный бронзовый подсвечник, отлитый неизвестным мастером в конце XVIII века . Беспечные сумерки лезли в окна, поэтому в нем ярко горели стеариновые свечи. Им было больно от огня, они плакали крупными матовыми слезами, стекавшими с округлых боков и застывавшими в хаотичном орнаменте на безразличной бронзе. В пышном кресле полулежала девушка рассветной красоты. Ее неживой взгляд застыл на подсвечнике. Внезапно открылась дверь, и в комнату вошел молодой человек в черном костюме. Он был взволнован и что-то энергично говорил. Девушка не замечала его и продолжала беречь тишину. Человек ходил все быстрее и быстрее взад-вперед по комнате. Вдруг нечаянно он задел плечом подсвечник, который медленно, нехотя упал на паркет. Одна из свечей отлетела в сторону ковра, и тот задымился. Молодой человек затоптал огонь и выбежал из комнаты. А девушка все так же продолжала полулежать в кресле, и только ее взгляд последовал за подсвечником, вниз с камина, туда, где потухшие свечи захлебнулись в застывающей лужице стеарина, очень похожей на лужицу крови… 1993г.
Мои глаза – мой заброшенный колодец. Не плюй в колодец – пригодится воды напиться. Мое лицо- мой советский герб. Такое же уродливое и наглое. Никогда не льсти мне на этот счет. Мой голос – моя всероссийская радиовещательная компания. Все о политике да о политике говорит, лишь иногда что-нибудь поет. Моя память – мой КГБ. Я всегда помню свои обиды. Лишь Тебе я все прощу, ибо Ты – моя единственная партия, руководящая и направляющая. Мои руки – моя опора в жизни. Как на костыль, опираюсь на шариковую ручку и мараю, мараю зековские решетчатые листочки. Руками я обнимаю Тебя, но Тебе только кажется, что обнимаю. Просто боюсь потерять Твою напевность, самую крепкую мою опору и упасть в грязь и осень. Мой желудок – мой внутренний враг и саботажник. Из-за него проваливаются все реформы, из-за него я часто нищ. Мои ноги – моя газета “Правда”. Нет в них правды, и куда заведут они меня, знают лишь Иван Сусанин, да соратник его Владимир Ульянов, который тоже пошел другим путем. Моя душа – моя американская конституция. На всю жизнь дана, другой не будет. А я лишь билль о правах, да сотню поправок могу к ней добавить. Мой мозг – мой злостный нарушитель Декларации о суверенитете России. Он совмещает вес мыслимые посты, он мне и парламент, и суд, и правительство. А душа хочет свободы и демократии. Нет, душа, фиг тебе, не для того мы воевали. Мое сердце – пульсирующее пламя костра моей любви и ненависти. Когда-нибудь оно спалит своим революционным жаром все плохое и хорошее во мне. И если Тебе доведется бродить по углям, не обожгись о догорающий кусочек души, слишком несчастной, чтобы быстро умереть. Только мои усы – мои усы, и я буду очень счастлив, если они тебе нравятся! 1992г. Жил-был на свете маленький серый котенок. Ловил мышей в теплом подвальчике и ни о чем не задумывался. Но однажды он встретил человека. Ему было интересно наблюдать за идущим по асфальтовой дорожке двуногим существом: он посмотрел человеку в глаза и сказал: “Мяу!”. Человек презрительно оглянулся и скрылся за углом. Котенок побежал за ним, но заблудился в каменных подворотнях и заплакал от обиды. Прошло немного времени и котенок опять встретил человека. На этот раз “венец природы” улыбнулся котенку, заметив симпатичную мордашку несмышленыша, выглядывавшую из зарослей лопуха. Котенок побежал за человеком, а тот все оглядывался и улыбался. “Мяу-Мяу!”- раздавалось на тихой улочке под мерный стук удаляющихся шагов. Человек перестал оборачиваться и котенок устал бежать за ним по пыли и тополиному пуху. Он уткнулся носом в траву и жалобно застонал… Через несколько месяцев, играя опавшими листьями, котенок услышал, что его зовут. Радостно мяукая, он подбежал к новому незнакомцу, который погладил его по пушистой голове. Котенок прильнул к чужой ноге, ласкался и нежно урчал. Однако вскоре человек выпрямился и пошел прочь. Котенок неуклюже подпрыгивая, ринулся вслед, но человек ускорил шаг. Потеряв из вида человека, маленький серый зверек побрел куда-то, вдруг пошатнулся, упал и умер. И лишь одно только небо заплакало по нем мелким дождиком, взбивая фонтанчики брызг из луж нашего сволочного мира. 1992г. Постой! Оглянись! Куда ты идешь, чего ты хочешь? Этот мир не желает дарить нам спасение, так неужели ты думаешь, что сможешь выплыть сам? В наши двери стучатся мертвые, они просят прощения, за то, что когда-то произвели нас на свет. А, может, не мертвецы, а время, это время стучит нам в темя костяшками домино. Мне стыдно за свою жизнь, за то, что живу и не могу ничего сделать ни для себя, ни для других. А у тебя есть совесть? Если есть, то скажи, что это такое! Закрываешь ли ты свое обнаженное лицо, когда плачешь за кирпичным окном на пятом этаже? Я забыл, как выглядит настоящее небо и настоящий снег. Почему закатное солнце такое алое, кто, напившись водки, залил его своей кровью и истек надеждой под вопли упрямой толпы? Может быть, это наше Завтра? Какая горькая память – память о том, что будет потом! Эй вы, с задранными вверх носами, смотрите под ноги, вы же наступаете на сердца, брошенные в грязь пасмурным жестоким утром. Чьи-то глаза – я узнал их – это моя любовь, скорчившаяся под тяжестью непогашаемых долгов. Ведь что такое любовь, брат? Это поиск совершенной женщины в несовершенном мире, где ее уже по определению и быть то не может. А наш мир не только несовершенен, он весь пропитан ненавистью и страхом. Загрустившее небо и снег, Регулярность фонарных столбов… Что-то вновь шевельнулось во мне – Я не верю, что это любовь… Да и зачем говорить о любви, зачем задавать ненужные вопросы, зачем настраивать рояль, чтобы после сжечь? Бесполезная трата сил не приносит ничего, кроме разочарования. Эти люди страдают проказой, имя которой – Совок. Неужели ты хочешь платить своим здоровьем и здоровьем своих детей за патриотизм в закопченой стране, чье тело брошено под колеса пролетарского бронепоезда. России больше не будет. Все то, что не доделал Мамай, Октябрь доделал, довел до конца, Октябрь довел до последней черты, и всем нам нечего делать здесь. А куда нам идти ? 1992г.
Ко мне на кровать присела девушка в ночной рубашке. Я засыпал, но неотступные прикосновения ее рук к моему телу заставили очнуться дремотный разум и очистить глаза от налипших на них усталых век. Меня ласкала голубоглазая блондинка, настойчиво и сладко проникая во все уголки и потаенные места. Гибкая и теплая змея обвила шею, незнакомые губы не позволили открыть рот. Она пила из меня неспеша, как мудрый странник, знающий что колодец никуда не денется и после многодневной жажды можно позволить себе продлить удовольствие. Весеннее дыхание опадало на щеки и шею, освежая поблекшую от будничных судорог кожу. Блестевшие нездешним светом глаза то и дело опускали меня на дно качающейся бездны. Она уже не сидела, а парила надо мной, сотрясаемым несмелой дрожью осязания. Мы качались на невидимом аттракционе, распадаясь и вновь собираясь в нечто общее. Я, кажется уже целиком поглощенный ею, задыхался в неподкупных объятиях, сгорал от нестерпимо палящего излучения ее глаз, но знал , что люблю это создание и не могу уйти. “Какая она красивая!”- думал я и вдруг понял: она не человек, она – моя Судьба, полная горячего желания сделать меня своим, покорить и осчастливить. Ну что же, вот я лежу под тобой, раздавленный, задушенный, но любящий и жаждущий тебя. Глотай же меня целиком, пусть все они бегут прочь и греются под своим безликим солнцем. А мне хорошо с тобой! 1994г. |